Наконец-то в Минске заканчивается суд, который идет с 18 декабря над тремя «пророссийскими публицистами» Сергеем Шиптенко, Юрием Павловцом и Дмитрием Алимкиным. В своих статьях для российских СМИ они критиковали наметившееся сближение белорусских властей с Западом в ущерб общих интересов России и Беларуси, а также их заигрывание с радикальным беларуским национализмом. За это их обвиняют в «разжигании национальной розни, осуществлённом группой лиц», что подразумевает приговор в виде 5−12 лет тюремного срока. Обвинения в полном объеме (по всем пунктам) они не признают.

Под стражей журналисты находятся второй год, что уже является беспрецедентным незаслуженным наказанием. Интересно, за этот произвол по отношению к ним кто-нибудь понесет ответственность?

То, что определенные силы в белорусской власти продолжают гнуть линию, и достаточно бесцеремонно и грязно, на дальнейшую дискредитацию русских журналистов говорит недавний факт демонстрации на Белорусском государственном телеканале «Беларусь-1» сюжета, снабженного «картинкой» с другого судебного процесса – над бандой чёрных риелторов из Могилёва, на счету которой множество убийств. Кроме того, в комментариях этого сюжета было заявлено, что вина «обвиняемых» «полностью установлена», хотя, даже при беглом ознакомлении с материалами процесса напрашивается совершенно иной вывод – обвинение трещит по всем пунктам и направлениям, все более явственнее видна моральная и интеллектуальная правда русских журналистов.

О сути дела и ходе «процесса» мы уже информировали в материалах «Надеемся на оправдательный приговор…» и «Фарс и абсурд суда…», ряде иных. МОО «Русское Собрание» направило 10 ноября 2017 года Обращение на имя Президента Республики Беларусь Александра Григорьевича Лукашенко по вопросу неправомерного и несправедливого преследования журналистов.

Итак, из 24 дня суда 22 января стало понятно, что прокурор вынужден был снять обвинение в «незаконной предпринимательской деятельности», предложил освободить журналистов в зале суда. Однако за «разжигание» какой-то «розни», не поддающейся осмыслению, обвинение запросило для публицистов наказание в виде пяти лет лишения свободы с отсрочкой приговора на три года.

Свой же предыдущий материал о «процессе» я закончил словами: «Нужен полностью оправдательный приговор журналистам. А виновных в организации несправедливого преследования русских журналистов – наказать. Компромиссных вариантов в принципиальных вопросах быть не должно».

Наравне с высоким личным и профессиональным уровнем адвокатов русских журналистов, который я уже отмечал, сейчас хочу отметить блестящие (подробные, раскрывающие все нюансы) репортажи (трансляции) из зала суда, осуществляемые журналистом Кристиной Мельниковой.

Из ее репортажей, кратко и в изложении, некоторые заявления защиты и самих обвиняемых в 25 день и 26 день суда.

Адвокат Сергея Шиптенко Мария Игнатенко.

«Защиту радует отказ от обвинения по экономической статье и слова прокурора о том, что обвиняемых нужно отпустить в зале суда.

Динамика дела была направлена на то, чтобы прикрыть незаконные действия целого ряда должностных лиц, чьи грубые ошибки лежат в его основе. Складывается впечатление, что эксперты просто на обывательском уровне решали, в каких статьях нужно найти «признаки экстремизма». Текст экспертизы РЭК не выдерживает критики.

Учитывая направленность оцениваемых текстов экспертизой, должен был быть приглашен историк. Но эксперты решили, что им хватит «фоновых знаний». Согласно «фоновым знаниям» одного из «экспертов», прозвучавшим на процессе, перестройка в СССР началась в 1991 году.

Эксперты не сошлись во мнении, аудитория (на которую распространялись статьи журналистов) умная, или всё-таки неспособная к критическому мышлению. Один «эксперт» во время показаний говорила, что тексты Шиптенко и Павловца рассчитаны на интеллектуальную аудиторию, тогда как ее коллегами в экспертизе написано, что тексты подготовлены «для аудитории, неспособной к критическому мышлению».

Эксперты вместо анализа вступают в полемику с автором, что недопустимо в заключении. Попытка протаскивания частного мнения свидетельствует об их некомпетентности и дилетантизме. Историки, подготовившие отзыв на вменяемые Шиптенко статьи, пишут, что все публикации автора направлены на критику политики белорусизации, за основу которой взята идеология прозападной оппозиции.

Мы считаем обвинение абсурдным, мой подзащитный должен быть оправдан».

Адвокат Юрия Павловца Кристина Марчук.

Ошибочный момент, что «группа лиц» выразилась в «согласованных действиях обвиняемых с неустановленными лицами». Даже из переписки видно, что никакого согласования не было. На протяжении всего следствия мы пытались угадать, с кем же в группе Павловец. Он даже просил свою супругу найти сведения на эту тему, потому что информации не было. Меня удивляет, что гособвинитель объединил обвиняемых. На самом деле у нас три разные ситуации, три разные группы и три разных человека.

Заседание экспертной комиссии проводилось, когда члены РЭК (республиканская экспертная комиссия), присутствующие на заседании (есть их подписи), находились на своих основных рабочих местах, при этом один – на больничном, а другой – в этот день был в командировке.

«Белорусы как маргинальная ущербная группа в имплицитном виде противопоставлена нациям, обладающим полноценным национальным самосознанием, длительной историей и развитым языком», – пишут эксперты в экспертизе. Но «маргинальной и ущербной группой» белорусов называют эксперты, а не Павловец, у которого таких выражений нет ни «имплицитно», ни «эксплицитно». «Интересно» вели себя эксперты в процессе: они заболевали, не появлялись на заседаниях, отвечали при своих показаниях вопросом на вопрос, «лили воду». Эксперты не отвечали даже на простые вопросы, смотрели на Высокий суд в надежде на то, что судья вопрос снимет. Они не знают политологии и социологии, под вопросом даже их знания истории в рамках школьной программы. Эксперты дали заведомо ложное заключение. Мы на этом настаиваем. Они неверно использовали методику, проявили свою безграмотность.

Родные обвиняемых обращались в министерство связи России и Роскомнадзор. О какой „группе лиц“ может идти речь, если у Роскомнадзора никаких претензий нет? Ни экс-министр информации Лилия Ананич, ни её заместитель Владимир Матусевич не были допрошены. Хотя именно они выступили инициаторами дела, а Матусевич и вовсе был председателем РЭК.

В действиях следователя Мацкевича есть состав преступления: он без оснований завел дело по 233 статье потому что, во-первых, написание статей не регулируется нормами о предпринимательской деятельности, и, во-вторых, потому, что Павловец являлся индивидуальным предпринимателем. Обвинение было сформулировано крайне некорректно, непонятно, обвинение по тяжкому составу было просто формально предъявлено. Человек даже не понимал, что происходит. Была нарушена презумпция невиновности. Призываю к оправданию моего подзащитного».

Адвокат Дмитрия Алимкина Николай Хлебовец также подтвердил невиновность своего подзащитного.

Последнее слово Дмитрия Алимкина: «Я не писал ничего, что не соответствует моим ценностным установкам. Никто не давал мне указаний, работа иногда оплачивалась, иногда нет. Корыстный мотив я отрицаю. Я живу по принципу „делай, что должен и будь что будет“, а что я должен делать, решает моя совесть. Я утверждаю, что ни в моих текстах, ни в текстах «Регнума» нет ничего близкого к разжиганию розни. Там есть борьба против разжигания розни. Что касается умысла: спрашивать, был умысел или нет, это все равно что спросить человека „вы уже перестали пить шампанское по утрам?“ Чтобы был умысел, нужно установить, что я совершил преступление.

Люди, которые разжигают рознь, имеют большие возможности. И они решили таким образом заткнуть рот нам, тем, кто выступал против разжигания розни. Для фабрикования дела наняли людей не очень подходящих. Но, как мы выяснили в суде, в Белоруссии есть эксперты, ученые, можно было кому-то из них поручить экспертизу. Выступили на суде несколько человек, спасибо большое им за их гражданское мужество.

Сейчас идет заигрывание с Западом, сажать никого нельзя, поэтому нас хотят осудить, но не посадить. Но мы уже 14 месяцев находимся в тюрьме и являемся политзаключенными».

Последнее слово Юрия Павловца: «Я бы хотел сказать, что уже достаточно долго проходит мимо нас, что сам по себе процесс превратился в то, что можно назвать достаточно серьёзной проблемой, наверное, для имиджа государства. Я не знаю, как можно загладить ту безграмотность, которую продемонстрировали эксперты. Если бы знания были не «фоновыми», то и выводы могли бы быть другими. Получается, что только три человека (эксперты), у одного из которых „красная нить“, а у другого „все в контексте“, необоснованно обвиняют меня и других людей в попытке разжигать национальную рознь.

На протяжении года государственные, оппозиционные и иные СМИ писали, что мы что-то разжигаем, выступаем против независимости. Но за все это время никто не привел ни одной фразы из моей статьи. А «тайные смыслы» можно найти в любом слове. Можно додумать, что Тургенев призывал топить собачек, а Достоевский  — рубить бабушек.

Что делать с теми 80 процентами белорусов, которые не говорят на белорусском языке и не считают его родным? В экспертизе говорится, что признаком “полноценной белорусскости” является знание белорусского языка и признание его в качестве родного. То есть именно заявляющие это люди разжигают вражду между теми белорусами, кто не считает белорусский язык родным, и теми, кто считает.

Я как в начале, так и сейчас не могу согласиться с тем, что дело было возбуждено правомерно. Я думаю, что оно было инспирировано…».

Последнее слово Сергея Шиптенко: «Никто мне так и не объяснил, почему это одно дело, а не три разных. К сожалению, в ходе предварительного и судебного следствия за кадром остались инициаторы этого дела. Я уверен, что этот процесс не закончится вынесением приговора и будет иметь еще одну стадию. Интересно установить подоплеку, почему понадобилось именно такое уголовное дело, именно с таким фигурантами и именно в такое время. Я полагаю, что данное уголовное дело станет основой для серьёзных научных исследований.

Нас называли пророссийскими публицистами, отыскивая пророссийскость так же, как в 2014 году искали российские паспорта у сожженных в Доме профсоюзов в Одессе. Я спешу сообщить о том, что мои убеждения, взгляды и ценности ни на йоту не изменились за время, проведенное в СИЗО.

Конечно же, не было у меня никакого умысла на совершение всего того, в чем меня обвиняют – ни прямо, ни косвенно, ни индивидуально, ни “группой лиц”. Нужно было как-то очернить обвиняемых, поэтому в обвинении появилась “корыстная заинтересованность”. Я занимал активную гражданскую позицию. Обращаю внимание на протоколы обыска – изъят целый мешок бейджиков с разных конференций. Если бы следствие задалось целью посмотреть, а что это за конференции, то орган предварительного следствия обнаружил и приобщил бы множество докладов об интеграции Белоруссии и России, в том числе доклад к конференции о 20-летии Союзного государства Белоруссии и России.

Наше дело не имеет никакого отношения к возбуждению вражды или розни. Госкомитет судебных экспертиз и различные другие структуры используют термины Третьего рейха — „нормальный народ“, „природная неполноценность“, характеризуют белорусов как „бедных“ и „недалеких“. Подобного рода практика при составлении официальных документов попахивает чем-то нехорошим.

Наше уголовное дело способствовало консолидации всех здравомыслящих людей в рамках Союзного государства Белоруссии и России.

Я полагаю, что по 130 статье мы должны быть оправданы».

Шиптенко заканчивает своё выступление.

Источник: ruskline.ru

.

.