Беседует Евгений Никифоров
Справка
Василий Анисимов родился 10 июля 1959 года в Черкасской области. В 1976 году окончил среднюю школу в городе Смела и поступил на филологический факультет Киевского госуниверситета имени Т. Шевченко.
В 1981 году после окончания вуза служил в рядах Советской армии. По окончании службы работал преподавателем в школе, консультировал молодежную студию при Союзе писателей Украины, сотрудничал с киевскими газетами и журналами.
С 1987 по 2000 год — литературный консультант, корреспондент, обозреватель, заведующий отделом политических исследований, член редколлегии газеты «Независимость» (до 1990 года — республиканская молодежка «Комсомольское знамя»).
2000-2001 — заведующий отделом политики и экономики партийного еженедельника СДПУ О «Наша газета +».
С марта 2001 года — референт Предстоятеля Украинской Православной Церкви, руководитель пресс-службы УПЦ.
В центральной прессе публикуется с 1980 года. Член Союза журналистов (1990), Заслуженный журналист Украины (1998).
Награжден премией международной Ассоциации журналистов, пишущих на чернобыльские темы и орденом Союза Чернобыль Украины «За гуманизм». За творческие достижения награжден «Золотой медалью» Киевского Союза журналистов (1996).
Статьи по церковной проблематике переиздавались в отечественной и зарубежной прессе, а также выходили отдельными сборниками «Истинный лик филаретовского патриархата» (1998), «К истории автокефального и филаретовского расколов» (2002). Награжден орденами Украинской Православной Церкви: Преподобного Нестора Летописца и Равноапостольного князя Владимира.
– Василий Семенович, давай поговорим о церковной журналистике на Украине, ведь исполняется 15 лет пресс-службы УПЦ. Можно подводить какие-то итоги?
– Правильнее было бы не итоги подводить, а посыпать голову пеплом. Я в июне писал материал, в котором разбирал антицерковную речь президента Петра Порошенко на придуманном юбилее лидера раскольников М. Денисенко (Филарета), и вспомнил, что так же строчил целые развороты, полемизируя и опровергая антицерковные наветы в речах президентов Кравчука, Кучмы, Ющенко. И это было не 15, а 24 года назад. Когда-то писал от руки, бросал на машинку, потом появились компьютеры, интернет. Прошла уже почти четверть века, целая эпоха, а мы все вращаемся на атеистических кругах своя. Причем это касается лишь православных. Если бы из уст руководителей державы когда-то хоть раз что-то нелицеприятное или озадачивающее прозвучало в адрес унии, расколов, римо-католиков, мусульман, иудеев или, не дай Бог, протестантов, то политики, правозащитники, институты религиозных свобод, грантоеды всех мастей бились бы в истерике: нарушение прав верующих, вмешательство в церковные дела! А Православная Церковь – привычный объект для битья. Это традиция нашей общественно-политической жизни, которой мы и стремились как-то противостоять. Даже в нынешний праздник Крещения Руси, день рождения Православной Церкви, президент не удержался от нападок на нее, собственно говоря, его речь из них только и состояла. А если первые лица державы себе такое позволяют, то что говорить об остальных?
– А в сегодняшней накаленной обстановке это не так уж и безобидно?
– Конечно. Вот чем обосновывал прямо на камеру какой-то депутат Бориспольского горсовета неприятие Крестного хода? Той же распространенной М. Денисенко глупой ложью о том, что православные священники Донбасса подбрасывают мобилки в воинские части и являются наводчиками российских «Градов», убивавших наших солдат. Слово в слово. В Киеве оклеветали Крестный ход, в Борисполе в него полетели камни. Поэтому всякая антицерковная ложь небезопасна, ее надо не бояться разоблачать, памятуя, что молчанием предается Бог.
– Но разоблачителей сегодня немного?
– Церковная проблематика мало кого интересует, борьба за интересы Церкви ни журналисту, ни изданию ничего доброго не сулит, разве что врагов обретут, влиятельных и мстительных. Поэтому печатных изданий, телеканалов, системно защищающих права православных, днем с огнем не сыщешь, в сети их тоже – с гулькин нос. Другое дело, когда СМИ бесстрашно защищают власть, кормильцев-олигархов, политические партии, отражают российскую агрессию, изобличают всевозможных сепаратистов, чем у нас все и занимаются, – здесь и слава, и престиж. Хотя были и Сергей Киселев, и Александр Анисимов, и Лариса Козик, и Елена Мамонтова – замечательные столичные журналисты. У них не получилось долго пожить, поскольку прошли Чернобыль, но они были стойкими защитниками Православной Церкви в медиапространстве. Конечно, тогда оно не было столь политически зарегулированным.
Западные журналисты вообще не понимают этой проблемы: для чего власти в демократической державе держать Православную Церковь за горло – не возвращать экспроприированную атеистами церковную собственность, не восстанавливать в юридических правах, вмешиваться в ее внутренние дела и т.д. Ведь все знают: чем больше в обществе верующих, тем меньше преступности, вражды, злобы, агрессии, экстремизма.
– Но ведь Петр Порошенко – прихожанин нашей Церкви?
– В том-то и дело. После оранжевой революции, когда раскол и уния тоже пытались поднять антиправославную волну, Петр Порошенко жестко выступил в защиту УПЦ. Я с ним несколько раз встречался, когда он был депутатом, книги свои антираскольничьи дарил, он даже помог как-то в одном деле по Винницкой области. Есть запись встречи президента с Блаженнейшим Онуфрием, после избрания его Предстоятелем, где президент эмоционально уверяет Митрополита, что миротворческая деятельность Церкви востребована обществом и будет всемерно поддержана властью.
– А теперь произошел разворот?
– Здесь не столько разворот, сколько деградация госуправления. Они же люстрацию провели, выгнали тех, кто годами первым лицам речи сочинял. Это ведь тоже наука. Помню, при Союзе моего коллегу, известного публициста, в ЦК вызывали в какую-то группу, которая речь Щербицкому готовила, чтобы она соответствовала и новому мышлению, и демократии, и перестройке, и литературным нормам украинского языка. Если мы уже два года и душой, и властью в Европе, то и речи, касающиеся Церкви, должны быть европейскими. Можно ли представить, чтобы Олланд, Меркель или Дуда грозно поучали Церковь, задачи ей ставили? Я встретился с этим журналистом-филаретовцем, который нынче антиправославные спичи президенту ваяет, имел с ним беседу, объяснял, что он уже не на Майдане, где всякое воинствующее лыко в строку, и власть не должна быть рупором раскола – это губительно для нее самой. Но он счастлив, что удалось в уста первого лица вложить всемерную хвалу М. Денисенко (Филарету) и «уесть» УПЦ «хлестким» сравнением нашего Крестного хода (шествия) с российским «иностранным нашествием» на Донбасс.
– И чем ты объясняешь такую живучесть раскола, ведь он, казалось бы, уже неоднократно изобличен вдоль и поперек?
– Беззаконием. Раскол – это проблема не информационного, а правового пространства. Я говорил Блаженнейшему Митрополиту Владимиру: то, чем мы занимаемся, полемизируя с расколом, это не журналистика. Журналист ведь не исправляет человеческие души, не наставляет на путь истинный, не благовествует, как некоторые думают, а на совершенно конкретной фактуре ставит перед общественностью вопросы о попранных правде, справедливости или законности, если, допустим, он в криминальной тематике работает. Коли материал убедителен, то должны реагировать не только общественность, но и власть, поскольку законность, правда и справедливость – столпы государственности. В 1980-1990-е так и было: органы власти информировали издания о том, что вот статья рассмотрена, факты подтвердились, меры для восстановления справедливости приняты. Если криминал – реагировала прокуратура. По одному моему материалу, помнится, даже против руководителя правительства уголовное дело возбуждали. А раскол – это задержавшееся преступление, если не сказать – уже привычное. И сами филаретовцы прекрасно знают, что они и лжецы, и воры, и святотатцы, и самозванцы, но оправдываются, дескать, не корысти же ради, а во имя державы! Будто без воров, лжецов и святотатцев она просто развалится!
– Но ведь их снимали с регистрации?
– Дважды. Первый раз в 1993 году. В то время по указанию президента Кравчука власть, засучив рукава, давлением, шельмованием, насилием, избиениями, при помощи милиции, боевиков УНА-УНСО, «казачков» Червония и Поровского загоняла православные общины в раскол, отбирая у них храмы, имущество. УПЦ тогда была в информационной блокаде, но некоторые независимые СМИ встали на защиту Церкви, в том числе и «Независимость», в которой я работал. Против этих изданий и журналистов филаретовские нардепы строчили обращения в Генпрокуратуру, иски в суды за клевету, антиукраинскую деятельность и т.д. Это сильно напрягало, поскольку приходилось в суды ходить, как на работу, некоторые дела аж до Верховного суда доходили. На одной судебной тяжбе с председателем Госкомрелигий Арсеном Зинченко в мою защиту выступал Сергей Головатый, народный депутат-руховец, известный юрист, он при Кучме даже стал министром юстиции Украины. Головатый возглавлял Украинскую правнычу фундацию, которая вместе со светилами правовой мысли из Европы и США проводила в Украине различные международные форумы по правам человека, отмене смертной казни, гуманизации уголовного кодекса и т.д. Я посещал эти конференции и удивлялся: люди краснобайствовали о высоких правовых материях в стране, где властью массово, тупым насилием и мордобоем нарушались права верующих. Я написал статью, в которой указал, что, очевидно, для мировой правозащиты права верующих не являются правами человека. Это их задело. Сергей Головатый со своей фундацией, сославшись на эту публикацию и ряд других, выступил с развернутым юридическим анализом создания филаретовского раскола, в котором были указаны десятки нарушений статей Конституции и законов Украины, норм международного права, допущенных высшими органами государственной власти. Этот анализ под заголовком «Когда законники становятся фарисеями» был опубликован в парламентской газете «Голос Украины» и в некоторых центральных СМИ. А также отправлен в Генеральную прокуратуру в качестве депутатского запроса. В августе 1993 года Генеральный прокурор Украины Виктор Шишкин вынес протест, снимающий филаретовский раскол с регистрации.
– Почему же не сняли?
– Потому что президент предпочел снять генерального прокурора, а с ним и все руководство прокуратуры. Шишкин с Головатым считали, что любой судья, «первокурсник юрфака» поставит точку в деле раскола, но власть до суда не допустила. Головатого подвергли остракизму, как «агента Москвы», кормящегося «длинным рублем», хотя он был руховцем-националистом и автокефалистом. Но протест сыграл свою положительную роль: правоохранители, власти на местах не горели желанием участвовать в создании филаретовской «церкви», поскольку все это было объявлено Генпрокуратурой беззаконием и аферой. Да и сам Кравчук нажал на тормоза, ибо храмовая война грозила перерасти в гражданскую, страна была доведена до ручки, и он сам вынужден был пойти на досрочные выборы, которые проиграл. Филарет, конечно, обвинил власть в предательстве: обещали всех загнать в раскол, а загнали немногих. Правда, они успели захватить много православных храмов на родине Кравчука – в Ровенской области и на Волыни, в том числе древние, еще царские, кафедральные соборы, а также епархиальные управления, Волынскую духовную семинарию. И хотя суды постановили все вернуть законным владельцам, до сих пор никто ничего не возвращает. Этот случай показал, что за расколом и беззаконием стоят не просто какие-то коррумпированные чиновники, но высшая государственная власть Украины.
– Однако при Леониде Кучме Генеральная прокуратура снова пыталась снять раскол с регистрации?
– И снова вопреки воле президента. На выборах 1991 года Филарет агитировал за Кравчука против его главного оппонента – Черновола, которого именовал бандеровцем-фашистом, а в 1994 году уже против Кучмы, которым пугал паству, что тот погубит Украину, превратив ее в губернию России. Хотя у нас по закону религиозным организациям запрещено заниматься предвыборной агитацией. Естественно, став президентом, Кучма стал зачищать раскол. Первым делом было арестовано более сотни боевиков-наемников, которые гнездились у Филарета. После провалившегося антикучмовского путча в июле 1995 года, в котором Филарет не последнюю скрипку играл, налоговики занялись коммерческими структурами М. Денисенко: были обнаружены и банк, и фирмы, занимавшиеся торговлей нефтью, иномарками, бытовой техникой на миллионы долларов с «криминальным сокрытием от налогообложения». Филарет жаловался, что его допрашивают, как бандита-преступника. Кучма на всех пресс-конференциях обещал всех вывести на чистую воду и строго наказать. Время шло, через пару лет начались суды над наемниками, адвокаты требовали привлечь Филарета, а не стрелочников, но его никто не трогал. На Пушкинской появился сначала глава администрации президента Дмитрий Табачник, затем сам Леонид Данилович стал захаживать к Филарету на огонек и рюмку чаю. Президент, вместо того чтобы вырвать, как обещал, филаретовский сорняк с корнем, решил использовать раскол по привычному назначению – для борьбы с социалистами, коммунистами, витренковцами, главными на выборах 1999 года политическими оппонентами. Филарет вмиг стал ярым кучмистом, был украшен государственными наградами. Власть цинично решала проблемы своего политического выживания, а страдала Церковь.
– А раскол пользовался таким влиянием в обществе?
– Конечно, нет. Но у нас постоянная политическая турбулентность, более двадцати правительств сменилось, все требуют то выборов, то перевыборов, и пренебрегать поддержкой даже такого псевдоцерковного, но политически активного ресурса политики не хотят. Филарет – непременный участник политических торгов – отрыто объявляет: мы будем поддерживать тех, кто будет поддерживать нас. Поэтому власть поддерживает беззаконие, беззаконие – власть, так и живем.
Кроме того, беспринципность у нас является основой общественно-политической жизни. Когда того же Сергея Головатого назначили министром юстиции, я ему позвонил, поздравил, выразил уверенность, что теперь солнце закона взойдет над Украиной и что Филарета он отправит на заслуженную чекистскую пенсию. Сергей отвечает, что, мол, увы, Онегин, я уже не та, что все поменялось, он – госслужащий и должен исповедовать «державническую» позицию. Получалось, когда он был оппозиционным депутатом, филаретовский раскол был для него форменным беззаконием, а когда стал министром – «державнической» позицией. И Виктор Шишкин ходил к беззаконному Филарету ордена получать. Даже Вячеслав Черновил, лидер Руха, который и поднял в 1991 году в демократической прессе всю эту бучу против Филарета как исчадия КГБ, коммунизма и «украиножера», вдруг появился на фотографиях в объятиях Филарета. Они были опубликованы в газетах. Я при случае спросил у Вячеслава Максимовича: не горько ли ему было расцеловываться с «украиножером». Он отмахнулся: подумаешь, притащился старый человек с иконой поздравить его с юбилеем, не гнать же в три шеи! Но ведь если ты какую-то правду отстаиваешь, то надо уклоняться от сомнительных объятий. Этот старый человек и не думал исправляться: не каялся за священников, которых сдавал в КГБ, за храмы, которые закрывал, не вернул ворованное, закостенел во лжи и злобе. Нынешняя бойня на Донбассе, которую Филарет разжигает и поддерживает с первого дня, разве не «украиножерство»?
– А как сам Леонид Данилович объяснял свою переориентацию?
– В 1999 году, накануне президентских выборов, я написал большую статью, в которой проанализировал пятилетние ожидания православных верующих, обещания президента и реальное положение дел. С резкой критикой власти. Опубликовать ее в пропрезидентской прессе было, конечно, невозможно, но тимошенковцы с радостью ее напечатали. И в Харькове я встретился с руководителем кучмовского выборного штаба Дмитрием Табачником, с которым был в добрых отношениях, поскольку раньше мы работали вместе в одной газете. Я ему отдал публикацию, у нас состоялся неприятный разговор. Я напомнил, что Украина взяла обязательства перед Советом Европы еще в 1994 году возвратить репрессированной Церкви права и экспроприированные атеистами храмы и имущество, что Кучма обещал выгнать раскол поганой метлой, и т.д. – и ничего не сделано. Он сказал, что для того, чтобы власть возвращала Церкви церковное, УПЦ должна объявить своей целью автокефалию, присоединить расколы и т.д. Будто это Церковь, а не сама власть эти расколы организовывала, регистрируя всякие рога и копыта в качестве православных церквей! А теперь она должна эти копыта к себе присоединять!
– Тем не менее при Кучме Генпрокуратура опять вынесла протест.
– В этом важную роль сыграла как раз пресс-служба УПЦ. В сентябре 2001 года мы начали издавать журнал и распространять его, в том числе и в парламенте, где была межфракционная группа по защите канонического Православия или исторических Церквей – в разных созывах она по-разному именовалась. В нее входил и наш нынешний президент Петр Порошенко. Когда власть нарушала права православных, депутаты реагировали запросами, обращениями, в которых Филарета именовали даже мафией. В беседах с ними я говорил, что в информационном поле – обращениями, выступлениями с трибуны, разоблачительными статьями (в 1997 году я целый сборник издал «Истинный лик филаретовского патриархата») – проблема раскола, как видим, не решается. Нужна поддержка законодателей, ведь Сергей Головатый смог убедить даже Генеральную прокуратуру. Этим заинтересовался лидер коммунистов Петр Симоненко, он сказал, что посоветуется с юристами, а через пару месяцев сообщил, что нарушения законности вопиющие, фракция нанимает юристов, которые будут готовить правовое заключение и обращение в Генеральную прокуратуру. Когда документы были готовы, мы провели пресс-конференцию, на которой выступили и юристы, и Петр Симоненко, и депутаты. Открыто, демократично. 65 народных депутатов из нескольких фракций подписали обращение в Генпрокуратуру с требованием снять филаретовский раскол с регистрации и возбудить уголовное дело по факту разворовывания финансов и имущества УПЦ «в особо крупных размерах». Я не могу вспомнить (надо поднять архив прокуратуры), был ли среди подписантов Петр Порошенко, потому что депутаты сами собирали подписи (обычно он все подписывал). В марте 2002 года заместитель Генерального прокурора Украины Алексей Баганец вынес протест, приостанавливающий деятельность УПЦ-КП и требующий снятия ее с регистрации как незаконно созданной организации. Я встретился с Генеральным прокурором Украины Михаилом Потебенько и спросил о перспективах этого дела в суде. Он был абсолютно уверен, что в любом суде раскол будет «раздавлен, как скорлупка», поскольку создан на гнилых и незаконных основаниях.
– Но до суда дело опять не дошло?
– Да. Заступился Кучма. Я был на его встрече с журналистами, и когда задали этот вопрос, президент был крайне раздражен протестом Генеральной прокуратуры и даже эмоционально воскликнул: «Людям нельзя запретить верить!» Будто, коли заберут у Филарета награбленное, вера раскольников иссякнет. Учуяв грозящее уголовное дело, истерику, конечно, поднял и сам Филарет, грозя дестабилизацией в стране. К Блаженнейшему Владимиру от президента одна за другой потянулись делегации, убеждая отложить все эти дела во имя мира и спокойствия в Украине. Придумали какую-то отсрочку подачи в суд, и все зависло. Любопытную позицию занял Госкомрелигий, вернее, его зампред генерал СБУ Николай Маломуж, с которым я записал интервью. Серьезный человек, при Ющенко возглавил службу внешней разведки. Так вот он заявил, что филаретовство – это чистый фейк: юридически никто никакой объединенной новой организации не создавал, Филарет просто присоединился к УАПЦ, и та незначительно поменяла свой устав. Он сказал, что УПЦ вправе поставить вопрос о незаконном наименовании расколов «православными церквами» и требовать возвращения финансов и имущества. По сути, это был болгарский вариант преодоления раскола: ведь незаконное использование чужого имени, финансов, храмов и имущества – это основа филаретовского паразитизма.
– Почему не пошли таким путем?
– Потому что прошли выборы, сменились правительство и Генеральный прокурор, началась политическая акция «Украина без Кучмы», которая переросла в оранжевую революцию и, в конце концов, привела к воцарению Виктора Ющенко.
– А он был принципиальным поборником раскола?
– Его пиарили как «первого верующего президента», хотя он был коммунистом, выпускником Высшей партшколы при ЦК КПУ, как и его предшественники. Он хотел поддержки православного электората. Ты же помнишь, как разгорелась забавная борьба между Ющенко и Януковичем по поводу того, кто же из них получил благословение на выборы от канонической Православной Церкви. Ющенко был демократичным президентом, спокойно общался со своими оппонентами, но натурой артистичной: банкир, живописец, пчеловод, собиратель древностей, мыслитель, который всегда думал о своем предназначении. Филарет сразу прочувствовал это и стал именовать Виктора Андреевича «президентом, данным Украине Богом». А тот, в свою очередь, называл Филарета «посланным Украине Богом». Оба не протестовали против таких определений. Понятно, когда у власти и раскола такие взаимоотношения, о торжестве законности говорить не приходится. Вместе они интриговали против УПЦ, настойчиво и вдохновенно. Интриговали с Константинополем, создали организацию «За поместную Украину». Блаженнейший Владимир постоянно говорил, что с нашей властью «надо держать ухо востро». При этом Виктор Ющенко мог один на коленях стоять на службе в Лавре, смущая свое окружение. Если Кравчук и Кучма выпускали хотя бы пустые указы о преодолении «негативных последствий» атеистического тоталитаризма, которые как-то позволяли напоминать о попранных правах Православной Церкви, то Ющенко и этого не делал. Я две книжки по этим проблемам издал – «Церковь времен оранжевого двоеверия» и «В кругах Левиафана». Хотя числятся за Виктором Ющенко и добрые дела: он учредил День Крещения Руси как государственный праздник, при нем Святейший Патриарх Московский стал ежегодно посещать Украину, чего при Кравчуке и Кучме не было.
– После Ющенко все надежды православных были связаны с Виктором Януковичем?
– Да. «Первым православным президентом». Накануне избрания я в Лавре записал с ним небольшое интервью, в котором спросил: все президенты до Вас перед выборами обещали Православной Церкви одно, делали другое, где гарантия, что подобного не повторится? Он мне ответил: потерпите полгода, и все проблемы будут решены. Потом Блаженнейший Владимир несколько раз говорил мне: Вы напоминайте-напоминайте им об этом. Но у меня не было возможности напоминать: Анна Герман такую блокаду организовала, что не только меня, но и журналистов, ковавших победу Януковича на выборах, на выстрел к нему не подпускали. Я много раз говорил с лидерами фракции Партии регионов в парламенте, помощниками Азарова, они лишь разводили руками: вот надо выборы «отхаркать» – все развалено, вот надо чемпионат Европы по футболу провести – ничего не готово, вот парламентские выборы надо выиграть – не до Церкви. В последний год своей власти о