Несколько лет назад, будучи во Франции, мне было суждено познакомиться с одним из последних настоящих русских патриотов – уже покойным Николаем Николаевичем Рутыч-Рутченко, выдающимся военным историком, современником Л.Н. Гумилева. Николай Николаевич всю свою жизнь положил на борьбу с ложью советского большевизма.

Он рассказывал мне, что как-то был приглашен на торжественное мероприятие, к которому имело отношение посольство РФ во Франции, где было много именитых гостей и консульских работников. Среди приглашенных был и молодой, недавно поставленный епископ Московской Патриархии. Когда Николаю Николаевичу предоставили слово и спросили, как он теперь относится к происходящему в Российской Федерации, Рутченко ответил, что глубоко скорбит о происходящем в современной России. Поскольку сменились лишь вывески, ширмы и роли, а за ними просвечивает все тот же сатанинский оскал безбожной советской действительности. Что, несмотря на видимое возрождение страны, по-прежнему повсеместно господствует амальгама лжи.

При этих словах лицемерно доброжелательные улыбки сползли с визажа консульских работников и приглашенных гостей, а молодой, ныне действующий епископ Московской Патриархии глубоко оскорбился словами почти девяностолетнего старика, который на протяжении многих лет, вплоть до своей кончины, отказывался от французского гражданства, считая себя русским подданным.

Вслушиваясь в слова этого легендарного человека, прошедшего советско-финскую бойню, попавшего из ада Волховского фронта в немецкий плен, сумевшего бежать, перейти границу и очутиться в самом сердце нацисткой Германии, (и снова попав в плен, на этот раз в лапы гестапо, став узником страшного концлагеря Дахау, чудом остаться в живых и пережить многих своих клеветников), понимаешь, что слова такого человека имеют вес.

Всматриваясь же в постперестроечную реальность нашего времени, понимаешь и как был он прав! За внешне новыми веяниями, за спинами новых политических дельцов мелькает все та же хитро ухмыляющаяся рогатая харя красного беса. И оказывается, что даже и вывески и ширмы почти повсеместно всё те же. По-прежнему дети Санкт-Петербурга XXIвека рождаются на улицах и проспектах, названных в честь красных советских чудовищ: Розы Землячки, Белы Куна, Крыленко, Дыбенко, Володарского, Урицкого, Тухачевского, красных латышских стрелков, большевиков, чекистов и других, имже несть числа. Видимо, великая честь для современного Петербурга, еще помнящего застенки петроградской Ч.К., бесчисленные изуверские казни и расстрелы столичных жителей и офицеров, (изувеченные останки которых до сих пор находят в самом центре города – на Заячьем острове у Петропавловского равелина), носить на своем израненном теле имена таких «выдающихся» подонков. И так повсеместно, куда ни глянь.

А кто сейчас об этом помнит? Кому нужно копаться в кровавом мусоре советской истории? Большинство озабочено настоящим, им надо жить «здесь и сейчас». И плевать они хотели, на какой улице рождаются их дети, какой адрес места жительства будут они указывать под пышным названием города Санкт-Петербург. Амальгама! Ключевое слово русского патриота, так задевшее молодого епископа Московской Патриархии, что он не желал более общаться с вредным русским стариком. Почему же последовала такая реакция от представителя церкви? Разве не знает Московская Патриархия историю государства, в котором она создавалась и сегодняшнюю действительность? В том-то и дело, что прекрасно знает! Потому и молчит. Потому и корёжит ее представителей это роковое слово, произнесенное так не ко времени и не к месту – «амальгама лжи»!

В этом году исполнилось 150 лет со дня рождения Ивана Николаевича Страгородского, ставшего впоследствии печально известным митрополитом Сергием и первым патриархом безбожного советского режима. Известность именно такого рода принесла ему соглашательская политика с антихристовой большевицкой властью, которой он подчинил не только самого себя, но и церковную организацию, дотоле именовавшуюся Православной Российской Церковью. Малодушие в вопросах веры митр. Сергия дало название его деянию – «сергианство», т.е. подчинение церковного руководства безбожной антихристовой власти, соглашательство с ней во всех ее преступлениях против Христа и Его Святой Церкви.

Последователи этого церковного деятеля с особой силой восхваляют сегодня его сомнительный «подвиг» по спасению церкви от уничтожения ее безбожниками. Но вдумайтесь в этот абсурд: грешный, смертный человек дерзает спасать церковь, Глава которой уверяет нас, что «врата адова не одолеют ей» (1)! И если не Глава Церкви – Христос, наш Спаситель, спасает Церковь Свою, то тогда кто? Кто так бесстрашно и горделиво поставляет себя вместо Христа? «Вместо Христа» на греческом языке звучит как «антихрист». Но ложь, что антихрист спасает Церковь, напротив, он яростно борется с Ней, с Невестой Христовой.

Выходит, сознательные последователи митр. Сергия принадлежат не Невесте Христовой, а той самой религиозной организации, которая до сих пор является продолжательницей и хранительницей заветов лояльности в отношении безбожной политической власти советского и постсоветского периодов. Речь, конечно же, идет о креатуре Сталина – религиозной организации, именуемой Московской Патриархией (МП).

Немало копий сломано в спорах о знаменитой (второй по счету) декларации митр. Сергия, подписанной 29 июля 1927 года, ровно 90 лет назад. Как только и кто только не пытался оправдать лукавство митрополита! Даже митр. Антоний Сурожский замолвил по этому поводу красное словцо: «…Что касается послания митрополита Сергия, я его читал в свое время… И с самого начала противники Русской Церкви (речь идет о МП – авт.ст.) переиначивали, перевирали этот текст, в частности одно место; это делается и теперь, в их последнем послании, и в писаниях Зои Крахмальниковой, и во всей литературе, относящейся к нашей Церкви. Патриарх Сергий говорит: радости нашей Родины – наши радости, горести нашей Родины – наши горести… Каждый раз зарубежниками это цитируется как “радости нашего правительства…” Это клевета и это ложь! <…> А на этих словах и еще на нескольких цитатах строится утверждение, будто патриарх Сергий “изменил Русской Церкви”» (2).

Но не вполне искренен сам митрополит Антоний. Совсем не так патриотично звучат слова трагической декларации, как он их преподносит слушателям. Мы сейчас посмотрим на ее подлинный текст.

Мы не будем спорить в сослагательном наклонении. Приведем только общеизвестные факты. И в сравнении с текстом данной декларации, подписанной митр. Сергием, эти страшные факты скажут сами за себя. Станет также понятно и то, что обо всем произошедшем ко времени 1927 года, не мог не знать митрополит Сергий. Не могли не знать и те, кто его тогда поддержал. Вряд ли могут не знать об этом и те, кто и сегодня разделяет и поддерживает политику митр. Сергия в отношении лояльности к антихристианской власти, выставляя его мудрым спасителем русской церкви.

«Послание (Декларация) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского митрополита Сергия (Страгородского) и Временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти

Божиею милостию, Смиренный Сергий, митрополит Нижегородский,
Заместитель Патриаршего Местоблюстителя
и Временный Патриарший Священный Синод

Преосвященным Архипастырям, боголюбивым пастырям,
честному иночеству и всем верным чадам
Святой Всероссийской Православной Церкви
о Господе радоваться.

Одною из забот почившего Святейшего отца нашего Патриарха Тихона перед его кончиной было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший говорил: «Нужно бы пожить еще годика три». И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца»…

В комментарии к этой части Декларации стоит напомнить, что в мае 1922 года, (когда патр. Тихон, митр. Вениамин Петроградский и другие епископы были арестованы и преданы большевицкому суду по делу об изъятии церковных ценностей), руководимыми Е.А. Тучковым обновленцами создается т.н. Высшее Церковное Управление (далее ВЦУ).

Используя откровенную ложь и притворство, пользуясь неведением патр. Тихона, находившегося на тот момент в заключении, делегация петроградской группы обновленцев получила от Патриарха согласие на требование о сложении с себя полномочий по управлению Церковью. Будучи уполномоченными лишь содействовать передаче патриарших дел митр. Агафангелу Ярославскому, группа обновленческих священников в тот же вечер переименовала себя в ВЦУ и самочинно присвоила себе высшую административную власть в Русской Церкви. (3) Об этом было тут же доложено в письме председателю ВЦИК М. Калинину.

Убедившись в том, что он обманут, из своего заключения в Донском монастыре патр. Тихон издает 6 декабря 1922 г. документ следующего содержания: «Мы, по долгу нашего первосвятительского служения призываем всех верных сынов Божиих стать твердо и мужественно за веру Божию и на защиту Святой Церкви древле-православной – даже до уз, крови и смерти, если того потребуют обстоятельства жизни. Запрещаем признавать Высшее Церковное Управление, как учреждение антихриста, в нем же суть сыны противления Божественной Правде и церковным святым канонам. Сие пишем, да ведомо будет всем вам, что властью данной нам от Бога, анафематствуем Высшее Церковное Управление и всех, имеющих с ним какое-либо общение» (4).

Таким образом, мы видим, что Декларация с самого начала прибегает ко лжи в отношении патр. Тихона и его действительных намерений – стоять «твердо и мужественно за веру Божию и на защиту Святой Церкви древле-православной», а вовсе не искать «возможности вполне законного и мирного существования» с безбожной советской властью и организованным ею обновленчеством, в котором поначалу принимал участие и сам митр. Сергий. Впоследствии митр. Сергий покаялся в обновленчестве, «но, как сказал о нем старец Нектарий Оптинский “яд сидел в нем”» (5). И действительно, в «Пятнадцати пунктах», содержащих мнения ссыльных епископов, написанных осенью 1927 г., есть и такие строки: «Выступление м. Сергия весьма похоже на подобные же политические выступления обновленцев, отличаясь от них не по существу, а только по форме и объему…» (6).

«К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом, выступления зарубежных врагов советского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего, и ему не суждено было при жизни видеть свои усилия увенчанными успехом»…

Надо сказать, что в начале 20-х годов Троцкий (Л. Бронштейн) в качестве проводников безбожной большевистской политики в церкви предлагает использовать самих священнослужителей: «Пускай эти попы, готовые с нами сотрудничать, придут к руководству в Церкви и будут выполнять все наши указания, будут призывать верующих служить советской власти» (7).

С этой целью на роль главного провокатора и организатора внутрицерковной смуты назначают Евгения Александровича Тучкова, прославившегося жестоким подавлением восстания в Уфе в 1919 году.

10 мая 1922 года он становится главой 6-го секретного отдела ГПУ и, в первую очередь, принимается за дело патр. Тихона. Патриарх, допрашиваемый по нескольку раз в день, подвергается неимоверному давлению со стороны органов ГПУ и идет на признание большевицкой власти, ради сохранения канонического церковного руководства.

Но эти уступки патр. Тихона являлись выражением его личной позиции и не затрагивали Церкви, как таковой, и уж тем более они не предписывали всей Церкви соглашательства с безбожной властью, в отличие от Декларации митр. Сергия. Своими компромиссами патр. Тихон принимал весь огонь ГПУ только на себя лично, отводя его от Церкви.

«Ныне жребий быть временным Заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших дел»…

А к этому времени: «Брали сотнями заложниц — крестьянских жен вмeстe с дeтьми во время крестьянских возстанiй в Тамбовской губернiи: онe сидeли в разных тюрьмах, в том числe в Москвe и Петербургe чуть ли не в теченiе двух лeт. Напр., приказ оперштаба тамбовской Ч. К. 1-го сентября 1920 г. объявлял: “Провести к семьям возставших безпощадный красный террор… арестовывать в таких семьях всeх с 18 лeтняго возраста, не считаясь с полом и если бандиты выступленiя будут продолжать, разстрeливать их. Села обложить чрезвычайными контрибуцiями, за неисполненiе которых будут конфисковываться всe земли и все имущество”. Как проводился в жизнь этот приказ, свидeтельствуют оффицiальныя сообщенiя, печатавшiяся в тамбовских “Извeстiях”: 5-го сентября сожжено 5 сел.; 7-го сентября разстрeлено болeе 250 крестьян…» (8), и так далее.

«Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мною и православными архипастырями, как будто не остаются безплодными: с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона»…

К этому же времени в пределах нового «закона» «разстрeливали и дeтей и родителей…. Разстрeливали дeтей в присутствiи родителей и родителей в присутствiи дeтей. Особенно свирeпствовал в этом отношенiи Особый Отдeл В. Ч. К., находившiйся в вeдeнiи полусумасшедшаго Кедрова. Он присылал с “фронтов” в Бутырки цeлыми пачками малолeтних “шпiонов” от 8-14 лeт. Он разстрeливал на мeстах этих малолeтних шпiонов-гимназистов» (М).

По другому свидетельству: «В Вологде свирепствовали палачи Кедров (Цедербаум) и латыш Эйдук, о жестокости которых создались целые легенды. Они перестреляли несметное количество людей и вырезали поголовно всю местную интеллигенцию» (9).

«Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас у всех на глазах»…

Вот лишь некоторые результаты борьбы молодой советской власти против «зарубежных врагов» и подпольщиков: «В Феодосiи раскрыта база “зеленых” — разстрeлено 3 гимназиста и 4 гимназистки в возрастe 15–16 лeт.

Террор широко захватывает и татарскiе элементы населенiя, напр., в августe разстрeлено нeсколько десятков мусульман за “устройство контр-революцiоннаго собранiя в мечети”» (М). «Терская областная Ч. К. разстрeливает в Анапe по опредeленно провокацiонному дeлу 62 человeка, виновных лишь в попытке бeжать в Батум от ужасов совeтской дeйствительности» (М). «В Одессe послe ликвидацiи всероссiйскаго комитета помощи голодавшим было разстрeлено 12 человeк, причастных по словам одесских “Извeстiй” к этой организацiи» (М). «Осенью в Петроградe разстрeлено 61 человeк по дeлу Таганцевскаго “заговора”. В перiод грознаго для большевиков возстанiя матросов в Кронштадте были разстрeлены тысячи: по сообщенiю “Frankfurter Zeitung” в одних войсках Петроградскаго гарнизона с 28-го февраля по 6 марта погибло 2500 человeк. По словам матросов, бeжавших из Кронштадта в Финляндiю, разстрeлы производятся на льду перед крeпостью. Разстрeленных в Оранiенбаумe насчитывается 1400. Имeются свeдeнiя о разстрeлe 6 священников за участiе в этом возстанiи» (М).

«Все это нарушает мирное течение жизни, созидая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги ее интересы, кто желает вывести ее на путь легального и мирного существования, тем обязательнее для нас теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством»…

«Напр., всe газеты обошло сообщенiе, взятое яко-бы из отчета комиссарiата внутренних дeл, которое гласило, что за май 1922 г. было разстрeлено 2372 чел. При таком сообщенiи можно придти в безумное отчаянiе — вeдь политической жизни в Россiи просто нeт — это поле, усeянное лишь мертвыми костями: нeт ни протеста, ни возмущенiя. Все устало, все принижено и подавлено» (М).

«Засвидетельствовать это и является первой целью настоящего нашего (моего и Синодального) послания»…

«Не было города, не было волости, гдe не появлялись бы отдeленiя всесильной всероссiйской Чрезвычайной Комиссiи, которая отнынe становится основным нервом государственнаго управленiя и поглощает собой послeднiе остатки права. Сама “Правда”, оффицiальный орган центральнаго комитета коммунистической партiи в Москвe, должна была замeтить 18-го октября: “вся власть совeтам” смeняется лозунгом: “вся власть чрезвычайкам”» (М). «В Воронеже чрезвычайка практиковала чисто ритуальные способы казни. Людей бросали в бочки с вбитыми кругом гвоздями и скатывали бочки с горы. В Николаеве чекист Богбендер (ж…д) (10), имевший своими помощниками двух китайцев и одного каторжника-матроса, замуровывал живых людей в каменных стенах.

В Пскове, по газетным сведениям, все пленные офицеры, в числе около 200 человек, были отданы на растерзание китайцам, которые распилили их пилами на куски.

В Полтаве неистовствовал чекист Гришка, практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал лютой казни восемнадцать монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нарвском фронте пленные офицеры и солдаты. Никакое перо не способно описать мучения страдальцев, которые умирали не сразу, а спустя несколько часов, извиваясь от нестерпимой боли, Некоторые мучились даже более суток. Трупы этих великомучеников являли собой потрясающее зрелище: почти у всех глаза вышли из орбит…

В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и на ногах граммофонные иголки.

В Омске пытали даже беременных женщин, вырезывали животы и вытаскивали кишки.

В Казани, на Урале и Екатеринбурге несчастных распинали на крестах, сжигали на кострах или же бросали в раскаленные печи. По газетным сведениям, в одном Екатеринбурге погибло свыше 2000 человек.

В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом сабли отрубал уши, носы и руки… Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно, выкалывал им глаза, а затем приказывал отрубить им головы» (Ж).

«В Керчи устраивали „десант на Кубань“: вывозили в море и топили.

Обезумeвших жен и матерей гнали нагайками и иногда разстрeливали. За „Еврейским кладбищем“ в Симферополe можно было видeть разстрeленных женщин с грудными младенцами.

В Ялтe, Севастополe выносили на носилках из лазарета и разстрeливали. И не только офицеров — солдат, врачей, сестер милосердiя, учителей, инженеров, священников, крестьян и т.д.

Когда первые запасы обреченных стали приходить к концу, началось пополненiе из деревень, хотя там расправа часто происходила на мeстe. В городах были организованы облавы. Напр. в Симферополe в результатe (только однодневной! – авт.ст.) облавы… оказалось задержанными 12.000 человeк» (М).

«В Севастополе несчастных связывали группами, наносили им ударами сабель и револьверами тяжкие раны и полуживыми бросали в море…» (Ж). «В Севастополe не только разстрeливали, но и вeшали; вeшали даже не десятками, а сотнями…. “Нахимовскiй проспект увeшан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улицe и тут же наспeх казненных без суда”. “Офицеров вeшали — добавляет другой очевидец — обязательно в формe с погонами. Невоенные большею частью болтались полураздeтыми”. На улицах вeшали “для назиданiя”. «Были использованы всe столбы, деревья и даже памятники… Историческiй бульвар весь разукрасился качающимися в воздухe трупами. Та же участь постигла… Екатерининскую и Большую Морскую улицу и Приморскiй „бульвар“» (М).

«В Алупке чрезвычайка расстреляла 272 больных и раненых, подвергая их такого рода истязаниям: заживающие раны, полученные на фронте, вскрывались и засыпались солью, грязной землей или известью, а также заливались спиртом и керосином, после чего несчастные доставлялись в чрезвычайку. Тех из них, кто не мог передвигаться, приносили на носилках…

В Пятигорске чрезвычайка убила всех своих заложников, вырезав почти весь город. Несчастные заложники были уведены за город, на кладбище, с руками, связанными за спиной проволокой. Их заставили стать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывать штыками глаза, вырывать зубы, распарывали животы и прочее.

В Тифлисе наводил ужас чекист Панкратов, прославившийся своими зверствами даже за границей. Он убивал ежедневно около тысячи человек (11) не только в подвалах чрезвычаек, но и открыто, на городской площади Тифлиса, где стены почти каждого дома были забрызганы кровью.

В Крыму чекисты, не ограничиваясь расстрелом пленных сестер милосердия, предварительно насиловали их, и сестры запасались ядом, чтобы избежать бесчестия» (Ж). «Мeсяцами шла бойня. Смертоносное таканье пулемета слышалось каждую ночь до утра… Первая же ночь разстрeлов в Крыму дала тысячи жертв: в Симферополe 1800 чел.,Феодосiи 420, Керчи 1300 и т.д. (за НОЧЬ! – авт.ст.)

Неудобство оперировать такими укомплектованными батальонами сказалось сразу. Как ни мутнeл разсудок, у нeкоторых осталось достаточно воли, чтобы бeжать. Поэтому на будущее назначены были меньшiя партiи и в двe смeны за ночь. Для Феодосiи 60 человeк, в ночь — 120. Населенiе ближайших к мeсту разстрeла домов выселилось: не могло вынести ужаса пытки. Да и опасно — недобитые подползали к домам и стонали о помощи.За сокрытiе, сердобольные поплатились головой. Разстрeливаемых бросали в старые Генуэзскiе колодцы. Когда же они были заполнены, выводили днем партiю приговоренных, яко-бы для отправленiя в копи, засвeтло заставляли рыть общiя могилы, запирали часа на два в сарай, раздeвали до крестика и с наступленiем темноты разстрeливали. Складывали рядами. На разстрeленных через минуту ло