Нельзя не удивиться особой промыслительной премудрости, постоянно вплетаемой Богом в ткущуюся Им же ткань человеческой истории. К таковой, несомненно, следует отнести тот факт, что завершивший Петровский пост день памяти апостолов Петра и Павла с недавних пор и до самого светопреставления будет совпадать день памяти апостола последнего времени – преподобного Паисия Святогорца. 

Свою апостольскую миссию святой Паисий нёс как бы симметрично первым апостолам. Те с неимоверной быстротой и энергией шли с благовествованием по всей земле во времена, когда мiр был весьма медлителен, неспешен, разделен по странам и континентам. Этот же благовествовал всему мiру и обо всем, практически не сходя с места, – в нашу эпоху, когда мiр сверхускорен как вихрь, тороплив, когда пространственные и временные границы между странами и континентами почти разрушены. Те вышли с даром говорения на всех языках и общепонятными словами, когда весь мiр был Святым Духом разделен на разноязычные племена. Этот же говорил на языке живом, но содержательно непонятном для современного мiра, когда этот мiр почти объединен в одно языковое пространство вопреки Святому Духу – через глобальную универсализацию самого богоотдаленного, английского языка, через примитивизацию речи и мышления, наконец, через цифровизацию и виртуализацию коммуникации. 

Преподобный Паисий, будучи нашим современником (преставился в 1994 году), произрек боговдохновенные ответы на все злободневные, апокалиптические вопросы: экуменизма, глобализации, сущности Запада, либерального гуманизма, трансгуманизма, компьютерных и биологических технологий, цифровизации, чипирования и начертания Антихриста. Можно сказать, что если бы архиереями всё нынешнее, крайне либерализированно-обмирщенное политическое, культурологическое и историософское «богословие» было заменено на общецерковное обсуждение и распространение одного лишь наследия преподобного Паисия, внедрение его в церковные документы и проповедь, то этим бы Церкви и народу было оказано великое благодеяние. Разумеется, этим никак не подразумевается, что всё богословие (особенно апостасии) ныне нужно сводить к наследию одного лишь преподобного Паисия: достаточно указать на современного охранителя архимандрита Рафаила (Корелина), «22 признака церковных модернистов» которого следовало бы буквально включить в церковный катехизис и церковную пропедевтику в духовных учебных заведениях! 

Проблема, однако, всё та же – неугодность преподобного Паисия не только влиятельным светским кругам, но и немалой части духовенства, духовно (а иногда и материально) подчиненной таковым. Едва ли секретом будет и то, что убеждения и действия немалого числа и высокопоставленных иерархов прямо противоположны суждениям и наставлениям великого святого наших дней. Вообще, его причисление к лику святых при нынешнем «Константинопольском патриархате» и его главаре-раскольнике Варфоломее – само по себе некое промыслительное чудо. Достаточно сказать, что святой Паисий был не просто тотальным антагонистом почти своего сверстника Варфоломея (турецкого офицера-коллаборациониста еще в 1950-е), но до конца жизни прекратил поминовение его предшественника, духовника и единомышленника, патриарха-масона Афинагора, доставленного в Стамбул из США на личном самолете масона и атомного террориста президента Гарри Трумана. 

Среди богомудрых суждений по трудным и простым, но острым, вопросам Паисий Святогорец изобиловал пророчествами, среди которых выделяются пророчества о приближающихся великих политических потрясениях. И, конечно, особое место в них принадлежит пророчествам прозорливого старца об им же благословляемом восстановлении православной государственности на Руси и в Греции – как того самого Удерживающего (2 Фес.2:7) на земле, окончательное «взятие от среды» которого приведет к быстрому установлению всепланетарного царства сатаны. 

С особым вдохновением святой Паисий (наряду с рядом иных святых) пророчествовал о приближающейся войне Греции и России с Турцией, которую будет поддерживать Запад, о победе православного воинства, освобождении Константинополя и передаче его русскими грекам, о разделении турецкого народа на три части, две из которой ожидает весьма незавидная участь. Несомненно, знаменем приближающегося исполнения данного пророчества является последнее решение султана Эрдогана «о превращении собора Святой Софии в мечеть». Здесь, конечно, не обошлось и без унижения по Божьему попущению гордого «Константинопольского» вероотступника Варфоломея, именующего себя «Вселенским патриархом». Но это никак не отменяет кощунственного значения второго исторического обращения великой православной святыни в мечеть. Первое произошло по тому же Божьему попущению – в знак проклятья Византии за такое же вероотступничество церковной и государственной элиты и религиозно-политического блуда с еретическо-неоязыческим Западом в разгар западноевропейского языческого «Возрождения». Возвращение же в мечеть уже не византийской, а вселенско-православной святыни (пусть и в статусе музея, в котором пребывает и ряд православных храмов на Руси, включая Полоцкую Софию), с открытыми после столетий завесы святыми ликами на стенах Собора, несомненно, навлечет проклятие уже на Турецкую державу. 

Совершенно по-иному смотрит на историю с константинопольской Софией глава Синодального информационного отдела белорусского Экзархата Русской Православной Церкви клирик Сергей Лепин (и в его лице – всё либеральное «церковное» сообщество). Его неизменная позиция и соответствующая деятельность весьма точно (пусть и в достаточно резкой форме) отражена в статье «Антирусский мир протоиерея Сергея Лепина». Впрочем, идеологию убежденного апологета масонства, либерализма, феминизма, экуменизма вполне справедливо называть и прямо антиправославной, антихристианской. 

Константинопольская Святая София вызывает в уме клирика не образ поруганной святыни, вразумляющей теплохладных христиан (особенно любителей Запада) и возгревающей в сердце священное желание ее восстановить и вернуть Церкви (как, например, в случае с равноапостольными императором Константином и царицей Еленой и Гробом Господним), но с «изнасилованной женщиной…, утратившей всякий смысл в своем существовании». Верно заметив, что «всякий чувствующий момент должен понимать: чтобы получить “прежнюю” Софию, ее нужно только отбить; отбить – и именно в том качестве, в котором она была завоевана: не просто как самый грандиозный храм, а как аутентичный символ Византийской империи», клирик-министр С.Лепин далее изливает на читателя классический мировоззренческий поток «церковных» либералов, имеющих на данный момент огромное идеологическое влияние в Церкви как в России, так и в Белоруссии. 

Главное, что следует здесь указать: либерально-лепинский взгляд и на Святую Софию, и на политическую историю как таковую в корне противоречит воззрениям и учениям святых, вкупе русских и греческих. В этот взгляд входит и насмешливо-пренебрежительное отношение к священным символам, святыням, и коренное неприятие национал-патриотизма (не путать с национализмом и с голым гражданским патриотизмом, часто сливающимися друг с другом, как на Украине и всем постсоветском пространстве) как выражения христианской духовности, и скепсис по отношению к религиозной великодержавности и имперскости как одновременно и христианским ценностям, божественным дарам и целям богоугодной созидательной деятельности (как политико-практического выражения самого церковного строительства). 

Говоря проще и касаясь непосредственно отечественной православной историософии, «церковным» либералам просто претят уже сами по себе церковные понятия Третьего Рима и Святой Руси, а также понятия триединого русского народа и Русского мира (с его триадой Православия-Самодержавия-Народности) как этно-культурологические выражения и составляющие первых, – не говоря уже об их развернутых доктринах! «Православные» либералы оказываются, как минимум, безразличными к идее и ценности православной государственности как таковой: их вполне устраивает «свободно» творящееся вокруг, в либерально-демократическом обществе, зло и притом – безнаказанно: оно никак не омрачает их «наслаждение Христом» и «свободное духовное творчество». Чаще же они вообще испытывают некое патологическое неприятие к идее православной государственности со всеми ее атрибутами. Отдельно следует еще раз подчеркнуть, что указанные понятия-доктрины, сама православная государственность у множества святых, напротив, находят самое трепетное отношение, ему придается важнейшее значение! 

Чаще всего неприятие православной политологии и историософии прикрывается доктриной «внеполитичности Церкви» (как например, в том же интервью заместителя С.Лепина по Синодальному отделу клирика Е.Громыко умеренно-либеральной газете «Воскресенье»). На самом же деле, духовно за этой доктриной у «церковных» либералов кроется глубинная симпатия к демократии, республиканскому строю, мононациональной государственности с националистическо-сепаратистской идеологией, к либерально-гуманистическому мировоззрению в целом. То есть, ко всему тому, что является достоянием и «достижением» западной цивилизации (к которой «церковные» либералы имеют неизбывную симпатию) как порождения длящейся доселе эпохи языческого Ренессанса или, проще говоря, – неоязычеством и апостасией, движением к земному царству Антихриста. Данные взгляды свойственны западной ереси католицизма-протестантизма (именно как единого целого!), появление которой и запустило в западной Европе процесс Ренессанса-Просвещения: неудивительно, что в систему таковых взглядов у «православных» либералов органически и неотъемлемо встроен экуменизм. Как правило, их адепты доказывают, что «данная область мировоззрения религиозно нейтральна», что им «дает в ней право на частное мнение». Нередко система данных мировоззренческих убеждений и ее телеология (внутренняя цель) скрывается «церковными» либералами – в том числе от себя самих. Но в данном случае мы имеем с двумя высокопоставленными священниками-чиновниками БПЦ МП, которые отстаивают данные антиправославные взгляды сознательно и открыто. 

Посмотрим же, как именно извращает подлинное, в частности, Паисиево отношение к Святой Софии (и, соответственно, к обращению ее султаном Эрдоганом в мечеть) клирик С.Лепин. По его мнению, упование на возвращение православным Святой Софии вкупе с Константинополем является не более как грезами греческих националистов. Либералы (включая марксистов-ленинцев-троцкистов) вообще любят смешивать и едва ли не отождествлять понятия национализма и великодержавности, имперскости, национал-патриотизма. При этом признаваемые многими святыми (в частности, преподобным Паисием) пророчества о русском избавлении Константинополя и древних византийских земель вообще клириком С.Лепиным называются «не пророчествами, а сказками, которые придумали греки, для того, чтобы втягивать развесивших уши русских в войны против турок, коварно вложив им в сердца идею соответствующего исторического предназначения», а «рассказывая эти “предания” русским, греки держали фигу в кармане, будучи хитро уверенными в том, что они в последний момент смогут дело обернуть…как акт служения северных варваров возрождающейся империи эллинов». 

Среди «подлых и лицемерных греков», якобы «навешивавших лапшу на уши русским дурачкам», мы найдем множество греческих святых – от первых патриархов времен падения Византии вплоть до нашего современника преподобного Паисия Святогорца, да и ныне живущих афонских подвижников, давших отпор столь любимым клириком С.Лепиным и прочими «церковными» либералам стамбульских раскольников-еретиков во главе с Варфоломеем и их «филарето-епифаньевским» братьям из ПЦУ-СЦУ. Впрочем, сам протоиерей и не скрывает своего скептическо-презрительного отношения именно к святым подвижникам: по мнению клирика С.Лепина, «империя греков, согласно всем пророчествам местных старцев, обещала быть вечной», но к его ехидной радости оказалась не такой. Хотя, на самом деле, именно святые старцы неоднократно пророчествовали о гибели Византии (как и еврейские пророки об Израиле) – и именно за религиозный и политический блуд с Западом, которому всячески сочувствует и способствует сам клирик С.Лепин с его либеральной «церковной» братией. Да и следует ли удивляться, если, как мы помним из «Антирусского мира С.Лепина», злобой, подлостью и лицемерием у него хронически страдали едва ли не все святые во главе со святителем Иоанном Златоустом! 

При этом, как несложно проверить, у благочестивых греков, начиная с канонизированных святых, по отношению к русским и их ожидаемому мессианскому подвигу нет и не было и тени иронического пренебрежения, проецируемого белорусским «экзегетом», очевидно, из недр собственной души. Напротив: в их словах читается восхищение, радость, благодарность, почтение – подобное тому, что мы видим у благочестивых же сербов с их известными «На небе Бог, а на земле Россия» и «Нас с русскими более 200 миллионов». Кроме того, ложен сам посыл С.Лепина о том, что Константинополь и Святая София якобы могут быть возвращены Греции только в рамках возрождения Византийской Империи. Ведь «два Рима падоша», о чем всегда хорошо помнили благочестивые «русские дурачки», ну а «стои́т» (пусть ныне пока и очень слабо – не в последнюю очередь «благодаря» «заслугам» «церковных» либералов) Третий Рим, о котором С.Лепин, как всегда, «забывает». Возвращенная Церкви и православному миру в лице Греции святыня – София из Айя-Софии и Царьград (или град святого Константина, Константинополь) из Стамбула – совершенно никак не противоречат миссии и интересам Третьего Рима. Напротив, они выражают его внутреннее благородство, которое, между прочим, демонстрировалось Российской Империей на протяжении всего XIX века: «Царьград наш» и «Константинополь – грекам» – полностью совместимые девизы. 

В свою очередь, «русскими дурачками» у клирика С.Лепина являются, соответственно, и благочестивые русские императоры с императрицами, и единомышленные им образованные дворяне-государственники, наконец, многочисленные святые, как благословлявшие Третий Рим на его священную миссию, так и непосредственно осуществлявшие ее (в частности, святой адмирал Федор Ушаков и, несомненно, святой жизни генералиссимус Александр Суворов). Ну а самым главным «русским дурачком» – разумеется, святой благоверный царь-мученик Николай II, который ставил отвоевание Константинополя у Османской Империи и Крест над Святой Софией одной из стратегических задач в Первой мировой войне. Но разве можно за «какие-то святыни» рисковать комфортом, богатством и даже жизнями людей?! Для «церковных» либералов это, как и богослужения во время пандемии, – величайший грех! 

Впрочем, благодаря усилиям презираемых С.Лепиным «ушлых греков» (то ли любимые им поляки и прочие римо-европейцы!) «русские дурачки», включая сонм святых, оказываются у него еще и с комплексом «исключительности»: как известно, именно так трактует понятия-доктрины Святой Руси и Третьего Рима болезненное либерально-националистическое сознание. Традиционное либеральное (совокупленное с литвинским национализмом) отвращение к «великоросскому шовинизму и имперскости» выливается у него в лжеблагочестивый категорический импер�