Часть 4. Идеология либеральной фронды 

Среди хора либеральных «христианских гуманистов» звучали голоса и ставились лайки, безусловно, не только из Беларуси, но и из России и Украины (также активных членов данного «сообщества»). Причем речь не только о неизвестных диванных «белоленточниках», но и о таких ярких представителях «официальной церкви», еще недавно блиставших на ее небосводе, как, например, главный «богослов Майдана» и идеолог проекта секты ПЦУ арх. Кирилл (Говорун) и штатный «философ» Киевской митрополии эпохи ушедшего в раскол митр.А.Драбинко, Юрий Черноморец, или Сергей Чапнин, превративший крупнейший православный сайт «Правмир» в либеральную помойку (что, в итоге, вынуждена была признать и Московская Патриархия), или Андрей Десницкий, главный «церковный» библеист, идеолог реформации Церкви и Священного Писания, из которого он «попытался изгнать дьявола».  Однако, если внимательно рассмотреть бурления под коронавирусными постами Шрамко и Василевич, то несложно будет заметить там преобладание феномена, который можно назвать «истерящие бабы», проклинающие всех, вплоть до епископов-«живодеров», кто отказался закрывать храмы и совершать «подвиги» келейно-диванного делания. Как известно, с подобного «бабьего бунта» 8 марта (23 февраля по старому стилю) и началась инфернальная цветная Февральская революция в Российской Империи во главе (идеологической) с гапонами и либеральными философами. 

Среди истерящих радетельниц белорусского здоровья «внезапно» объявилась и проявила бурную активность Ксения Лученко – жена и соратница по «Правмиру» того самого Чапнина, а также журналистка либерального «Русского репортера» Марина Ахмедова, наветы (в виде подлого доноса) которой для разжигания паники и ненависти вентилятором разнесла Василевич, вынудив Свято-Елизаветинский монастырь ее обстоятельно опровергать. Среди наиболее яростных их шельмователей выступила и главный редактор газеты «Воскресенье» Елена Михаленко, называя подвиг елизаветинцев «экстремизмом» и «шокирующей чернухой». Когда же знаменитая регент хора Свято-Елизаветинского монастыря монахиня Иулиания, почувствовав угрозу болезни, ушла на карантин, весь либеральный женский хор «эмансипированных христианок» во главе с Василевич бросился восторженно ее нахваливать, разумеется, укоряя ее в «старых прегрешениях» и противопоставляя матушку ее духовнику, самому протоиерею Андрею. Отметим, что объектами нападений российского бомонда из «церковного» либерального интернационала, одновременно со Свято-Елизаветинским, оказываются и другие русские монастыри, включая Дивеевский и Троице-Сергиеву Лавру, также отказавшиеся «самоизолироваться». 

А как только стало ясным, что загнать минский монастырь на «самоизоляцию», натравить на него и его духовника прокуратуру, КГБ и санстанцию (что, в итоге, всё же злодейски удалось), дождаться массового мора священников и монахинь и их свары между собой и доносительства не удастся, весь этот женский хор, обратившись к «расследованию» русской службы BBC, зашипел устами Василевич «порицание трусливым попам…и порицание еще большее – главному мудозвону Белорусской Православной Церкви прот. Андрею Лемешонку, который ради своей идеологии и своего авторитета Батюшки-с-большой-буквы готов приносить человеческие жертвы». Особенно живописно смотрится эта оценка на фоне безчисленных сердечных отзывов и поддержки православных со всего мира в ответ на выступление самого отца Андрея Лемешонка в связи с данными наветами и оскорблениями. Пружина восторга всего «сообщества» распрямилась, когда монастырь, выдержавший свою великопостную и пасхальную битву, закрылся на некоторое время для мирян после обнаружения коронавируса у монахинь (за недели интенсивных богослужений и общений в столице, когда в легкой форме его переносят уже сотни тысяч белорусов), что было тем воспринято как «перемога», ибо более весомых «побед» дождаться они не сумели. 

Характерно, что постоянно высмеивавшие и ругавшие патриарха, митрополита, архипастырство и всю «официозную Церковь» (разумеется, не за уклонения в обновленчество, а за недостаточный либерализм и «архаичные взгляды и порядки») русофобы А. Шрамко, Н. Василевич и вся либеральная компания стали бурно возмущаться «непослушанию» елизаветинцев (а также многих других священников) с «противопоставлением своих убеждений официальной позиции», активно писать доносы в Москву в Патриархию. Показательно, что данное «верноподданничество» происходит тогда, когда даже самые авторитетные и сдержанные священнослужители-богословы ставят под сомнение безупречность принятых церковным начальством решений (во многом, навязанное). При этом всё сие прицерковное «либеральное сообщество» в один голос воздыхает о «нежизнеспособности», «прогнилости» «официальной Церкви», очевидно, мня себя ее «лучшими представителями» и «островками живого слова» (последуя своим кумирам клирикам А.Шмеману, А.Меню, А Кураеву и пр.). 

А ведь они-то как раз и есть олицетворение настоящего церковного кризиса, рядом с которым меркнут даже проявления церковной бюрократии, схоластичной теологии и рутинного формализма: их «правозащитная» деятельность, их «креативное миссионерство» и «оригинальный взгляд на мир» не имеют никакого отношения к служению Православной Церкви (и прежде всего, к священническому), но лишь приносят горькие плоды в лице их последователей, в виде суррогатного «христианства», лишь соблазняющего и вводящего в заблуждения приближающихся к Церкви людей. Так, А.Шрамко считает, что «самое главное, что показал венценосный вирус, так это великое разобщение людей в церкви. То есть, по большому счету, отсутствие этой самой Церкви как Тела Христова [!!!]. И недаром в центре внимания причастие как обрядовая сторона Евхаристии [!!!]… Мы отправляем людей в одиночество, в пустыню онлайна… Как церковь обойдется без человека, которому призвана служить [пишет еще в начале апреля «борец за церковный карантин»]? На чем она проявит свою любовь?.. Слышал в пятидесятнической церкви заверения, что мы вас не забудем, мы вам поможет, приедем, закупим в магазинах, сходим в аптеку. А что говорим мы?.. Свечки продаются, бабки шуршат, священники гундосят, дети поют. Где человек? Нет человека. Разогнали “молящихся”, и людей нет. Ушли в туман. И забыты церковью. Да она и не собиралась о них помнить. Занята протиранием ложичек». 

Как видим, тема «мер безопасности против коронавируса» для идейных «церковных» либералов – лишь повод для бунтарства, равно как и иронические рассуждения о силе Таинств: они в них просто не верят, как и в мистическую Церковь-вместилище Святого Духа и Божьей благодати. И выдают разобщенность между церковными ортодоксами-охранителями и либералами (включая воинственных обновленцев) за «разобщенность Церкви». Все их суждения насчет «заразности Святых Таинств и прочих святынь», «второстепенности нахождения в храме для духовной жизни» и «некатастрофичности лишения возможности принимать Таинства и участвовать в соборных богослужениях», многочисленные сетования и насмешки над «обрядоверием», «церковным магизмом и материализмом» скрывают не только их глубокие духовные заблуждения, но и, – самым неожиданным для них образом, – их собственный материализм, скрывающийся за деистическим рационализмом. Именно в нем заключены корни их помраченного мировоззрения, согласно которому соборные богослужения и Святые Таины являются средством распространения пандемии, а не главным источником ее прекращения. 

Они всерьез убеждены (в чём честно признается тот же отпавший священник из Ростова) и прямо при случае и пишут, что картина мира современной материалистической науки истинна, что нет сверхчувственной силы, поддерживающей целостность и порядок материального мира и одновременно способной без труда направлять и исправлять процессы в нем. Не разумея о глубинных богоустановленных связях между материальным и духовным (в частности, психологическим), они, например, посмеиваются над освящением верб, трепетным и уповающим отношением «бабулек» и прочих «обрядоверов» к освященной пище и прочим предметам, внимательно-серьезным духовным подходм к, казалось бы, простым повседневным вещам (например, одежде, употребляемым словам или ношению бород, охотно сбриваемых ими), которое при этом наблюдается у всех святых. Всё чаще и чаще мы встречаем у них (из уст священников!) даже сомнение в действительности Благодатного огня или веру в эволюционизм! Очень неудобны для этих «антиматериалистов» и существование святых мощей. Неудивительна язвительность А.Шрамко (при общем одобрении «публики») над указанием протоиерея Андрея (Лемешонка) о том, что «когда в Чернобыле была страшнейшая радиация, все вымирало, в храме все было в порядке. И было удивление у военных: как это так, в храме нет радиации, а за храмом вообще смертельная доза!.. Когда сегодня закрыт для посещения Храм Воскресения в Иерусалиме, когда сегодня люди не идут с иконами, с молитвой крестными ходами, чтобы вся нечисть отошла, а прячутся…, это этот мир, это его победа – этого мира греховного. Это не победа Божия». 

Не осознают эти рационалистические «борцы» с «церковным материализмом», что Сам Господь Бог на самом высшем онтологическом уровне установил эту связь материального и духовного, сделав доступ к соединению с Самим Собой через вещественное – через Тело и Кровь, которые, несмотря на их обоженность и сохранение для человека чувственного образа хлеба и вина, остаются теми самыми «мясом» и «сердечно-сосудистой жидкостью», как они пренебрежительно выражаются с насмешкой о верующих в «магическое превращение». Совершенно ясно, и почему так устроил Господь, Который, разумеется, мог изобрести способ духовного соединения без посредства материи, – для смирения человека, то есть, как раз для того, что напрочь отвергается «церковными либералами» и против чего и направлен «незаслуженно оклеветанный» либерализм как таковой; с отступлением от чего и произошло первое в бытии грехопадение Денницы – первого материалиста, материалиста бесплотного. 

Именно в этом «высокоумном» (на самом деле, прелестно-мечтательном) пренебрежении к материи и материальной стороне духовности и кроются корни неверия в «обеззараживающую» силу Святых Таин и иных святынь. Впрочем, что можно здесь требовать от молодых «богословов» и «истеричных женщин», когда идеи религиозного «психологизма» (по сути, еретического неоманихейства) исходят из недр самых официальных, убеленных сединами церковных источников – профессора А.И.Осипова, закладывающего мышление новым поколениям русских священников. В последние недели он сделал ряд выступлений с софистическим обоснованием «особого подвига» воздержания от великопостных и пасхальных богослужений в храмах, а «невоздержание от храмов и Причастия» – «бунтом против Бога» (17.50), якобы являясь комфортным способом получения удовольствий и наслаждений (!), и даже открывшейся возможностью, наконец, «по-настоящему» помолиться – особенно на Пасху «перед компьютером» (21.15), потому что «на Пасхальном богослужении никто не молится, но только кричат “Христос воскресе”» (20.00); и вообще «в храмах мы не молимся, осуждаем, глядим» (22.50). В итоге своих рассуждений он дошел (14.30) до проповеди своего еретического учения о «непревращении хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы» (но «соединении их с Божеством»), по-прежнему «подверженных смерти и тлению», а потому передающих коронавирус, – как части обличенной даже Библейско-богословской комиссией системной «рационалистической ереси самоспасения». Совершенно закономерно утверждает А.И.Осипов и неизбежность и духовную безопасность всеобщей чипизации, поскольку «не чипом человек отрекается от Христа, а характером своей жизни». 

Эталонным примером рационалистического «коронавирусного богословия» является проповедь минского клирика Гордея Щеглова (поддержанная видным либерал-националистом Гродненской епархии клириком Георгием Роем) из одного из крупнейших центров либерального «христианства» Беларуси, прихода святителя Николая Японского, возглавляемого известным защитником ЛГБТ-сообщества, председателем Синодальной комиссии по защите материнства и семейных ценностей БПЦ клириком Павлом Сердюком. «Разоблачая» «мракобесных сторонников теории заговоров» (например, архиепископа Гурия), клирик Гордей провозгласил «конспирологию» «хайповой темой», «эксплуатируемой» «всякими демагогами, проходимцами, негодяями»; «бредовость» веры в планы использовать «вакцинацию для чипирования»; объявил вероятность «встречи Билла Гейтса среди великих праведников на Страшном Суде»; якобы «если мы верим в заговоры, то мы не верим в Промысел Божий»; «эпидемию нужно преодолевать не кадилом и кропилом, а при помощи науки, медицины, вакцинации», потому что «раньше рожали (в том числе в России) запасных детей, чтоб хоть кто-то выжил», а «большинство людей мерли как мухи». 

Ничего не стоит «церковным либералам» при необходимости и снять с шеи «всего лишь символический» крестик или отказаться от церковнославянского языка. Такие же важнейшие составляющие Христианства, земной Церкви, как чудеса, пророчества и прочие явления Божьей силы, как правило, вызывают у них скепсис и желание куда-нибудь их «подальше засунуть», ибо таковые не вписываются в их картину мира, являясь для них одновременно и «эллинским безумием», и «иудейским соблазном» (1 Кор.1:23). При этом они убеждают самих себя и окружающих, что все, с трепетом и благоговением относящиеся к материальной стороне духовной жизни, непременно «тёмные суеверы» и безразличные к «духовной стороне дела». Между тем, ради достижения или соблюдения «вещественного» (на самом деле, – кроющегося за ним духовного) святые и благочестивые люди шли на огромные подвиги: например, длинные и тяжелые паломничества или стояния в длинных очередях на морозе к мощам (над чем либералы, естественно, часто снисходительно посмеиваются или сетуют). Ради «всего лишь» непрохождения через «очистительный огонь» язычников они шли на мучения и лишались жизни. Да хоть бы вспомнить про тех самых святых Виленских мучеников, с братством в честь которых в значительной мере связана минская либерально-националистическая «церковная» группировка (и откуда вышла сама Василевич): исповедание Бога, за которое они пошли на смерть, выражалось в несбривании бород и воздержании от мяса в пост на княжеских пирах. 

Новая доктрина профессора А.Осипова о «второстепенности храмового богослужения и молитвы» для духовной жизни, «необязательности храмов для духовного делания (и даже отягощении его)» буквально блуждает среди либеральных сторонников «безопасного христианства». Еще один горячий представитель данного «сообщества» иерей Михаил Самков, коллега прот. С.Лепина по преподаванию в Минской духовной академии (и, конечно, такой же сторонник коллаборационистской БНР, а к тому же и «ЛГБТ-теологии» Василевич), глядя на «ревнителей не по уму», глубокомысленно заключает, что «нынешняя ситуация показала всю слабость храмоцентричного богословия, когда храм как здание – главная святыня, центр всей жизни, смысл всей жизни христианина. Годами вдалбливали про то, что нужно воцерковить (сделать участником регулярного богослужения), а когда в храмах нет возможности собираться, то это воспринимается как гонение на Церковь, разрушение “церковного организма” и апокалипсис». Преподаватель Минской духовной академии с прискорбием убежден, что «официальная церковь никогда не позволит верующим иметь по домам запасные дары и причащаться самостоятельно, т.к. это подорвет авторитет попов [!]…, весь авторитет в целом основывается на возможности исполнять жреческие функции, которые по франшизе передаются сверху вниз… Церковь оказалась неспособна предложить что-то кроме стояния на службе – своего рода аскезе… Люди стали покланяться Евхаристии, а не Христу, как идолу». 

Но для православных христиан (в отличие от протестантов, которыми по духу являются «церковные либералы») именно храм как раз и является и «центром всей жизни», и «цен