Продолжаем разбирать отклонения от Православия самозванных борцов с «царебожием»

На фото: мироточивая икона Царя Мученика

Обычным штампом, который используется упорными критиками почитания нашего святого Царя Мученика, является обвинение в том, что в лице Царя мы якобы почитаем «второго искупителя», или «соискупителя», тем самым впадая в ересь и умаляя Голгофскую жертву Самого Спасителя. На это уже не раз отвечали, и, казалось бы, вопрос абсолютно ясный. Однако, как представляется, не все здесь так просто.

Самый общий ответ понятен. Может ли святой именоваться искупителем? – Да, может, но лишь в смысле причастности к искупительной жертве Христа. Поскольку лишь Он является Богочеловеком, то его искупительная жертва исключительна и единственна в своем роде. Лишь Он смог стать победителем последствия греха – смерти, поскольку соединил в одном Лице совершенное Божество и совершенное человечество. Однако святой, приобщаясь к Его жертве, может соединиться с Богом по благодати и именно в ЭТОМ СМЫСЛЕ (по энергии, а не по природе), то есть духовно приобщиться к Его подвигу. Стало быть, никто святого Царя со Христом не уравнивает, и нет здесь никакой подмены. (Безграмотные рассуждения людей явно ангажированных, естественно, не идут к делу). Так что наши уважаемые оппоненты борются с химерой, которую сами же и создали.

К этой бесспорной ясности стоит, тем не менее, добавить еще кое-что.

На наш взгляд, упорное повторение, казалось бы, очевидной истины «Искупитель у нас только один» и игнорирование малейшего намека на достаточно очевидную мысль, что возможна духовная причастность к искупительной жертве Христа и в этом смысле соучастие в ней, вовсе не безобидно, а выдает в наших оппонентах подсознательное умаление искупительной жертвы как таковой. И вот почему.

Православные богословы справедливо обращают внимание на то, что с течением времени римо-католики, паписты начинали мыслить о спасении не в категориях синэргии, свободы и благодати, а в терминах причинности; происходило проникновение рационализма в богословие. Учение о Filioque приводило к тому, что благодать начинала мыслиться следствием Божественной причины, подобным акту Творения. Тем самым умалялась свобода, а Святой Дух, как третья Ипостась, начинал мыслиться как более низкое начало по сравнению с первыми двумя Ипостасями.

Введение, в духе томистского рационализма, причинно-следственных отношений в область духовного в определенном смысле закрывало Бога от тварного мира и прежде всего от человека в Его Сущности и «делало невозможным различать Божественные энергии, действительно проникающие порядок творения. Ударение на искупительных заслугах Христа с исключением обо́жения человеческой природы в Богочеловеке.., лишило учение об искуплении космических измерений. Падшая природа, подчиненная необходимости смерти грехом человека, просто отождествлялась с Божиим творением… В логической атмосфере, которая господствовала на Западе с XIII века, ударение на заслугах Христа, на грехе и Искуплении, на центральном значении Страстей и Креста достигло такой степени, что обо́жение человеческой природы в воскресшем Господе, в прославленном Христе, Который имеет прийти и уже пришел, терялось из виду».

Filioque и чрезмерный акцент на христологии, вызванный этим догматом, приводил к умалению пневматологического аспекта Церкви с одновременным усилением акцента на ее институциональном аспекте. Дальше происходил разрыв Церкви земной и Церкви Небесной, и Церковь начинали выстраивать как чисто земное, человеческое учреждение.

Все это напрямую связано с непониманием на Западе паламитского учения о нетварных Божественных энергиях, о самой возможности реального обóжения, соединения с Богом для человека как творения Божия, совершающего свой духовный подвиг подражания Христу. Само искупление начинало пониматься формально-юридически, а не как уникальный акт Божественного Домостроительства, создающий для нас возможность спасения как духовного подвига, духовного уподобления Христу.

Таким образом, мы видим, что наши оппоненты в своей безосновательной, с богословской точки зрения, борьбе против Святого Царя и его христоподражательного подвига впадают в целый букет ересей. Некоторые из них договариваются до того, что само Крещение уже как бы автоматически избавляет от греха (крещен – значит спасен), повторяя заблуждения протестантов (о чем мы писали в предыдущей статье); другие же цареборцы, по сути, мыслят о самом Искуплении формально-юридически, как паписты, игнорируя самое главное, то есть именно духовную сторону.

Думается, что в своей последней смысловой глубине нынешняя борьба со святым Царем Мучеником и его подвигом, ведомая некоторыми ревнителями не по разуму, выступающими в роли охранителей чистоты Православия от неразумных «царебожников», есть проявление именно такого, грубо-рационалистического непонимания самого главного в нашей вере – учения о духовном пути Спасения как подражания Христу.

Владимир Семенко 

Источник: АМИНЬ.СУ 

.

.